ОСОБЕННОСТИ ЛИРИКИ О. МАНДЕЛЬШТАМА

  Главные приметы поэзии Мандельштама - туманность, размытость содержания. Это роднит его лирику с импрессионизмом. Поэтому не случайно то, что Мандельштам нашел свое временное пристанище в акмеизме.

  Можно сказать, что именно Мандельштаму в большей степени, чем Гумилеву, принадлежит теория акмеизма. При всей зыбкости, туманности образы в поэзии Мандельштама настолько прочно сцеплены между собой, что их невозможно разъединить, а частая повторяемость необходима поэту для создания целостного впечатления.

  Поэзия Мандельштама глубоко индивидуалистична, резко противопоставлена "толпе". Мандельштам создал образы, выражающие капризную, причудливую игру воображения.

  Субъективное восприятие явлений жизни приводит его к своеобразному поэтическому солипсизму - крайней форме субъективного идеализма, признающей несомненной реальностью только сознание субъекта.

  Не только окружающая действительность сомнительна, - столь же сомнительно и существование самого поэта.

               Я блуждал в игрушечной чаще

       И открыл лазоревый грот.

Неужели я настоящий

                   И действительно смерть придет?

  У Мандельштама было необыкновенно развито чувство историзма, ему свойственно переживание истории в себе и себя в истории. По Мандельштаму, все эпохи сосуществуют, прошлое предстоит открыть в будущем. Например, в "Разговоре о Данте" поэт говорит: "Сколько радостных предчувствий: Пушкин, Овидий, Гомер...". По Мандельштаму, достижения поэзии предыдущих веков должны соединиться с новыми открытиями.

  Мандельштаму принадлежит самое точное поэтическое определение рубежа веков - времени разрыва между старой и новой Россией:

Век мой, зверь мой, кто сумеет

Заглянуть в твои зрачки

И своею кровью склеит

Двух столетий позвонки?

  Мандельштам вначале отнесся к революции достаточно спокойно, как к чему-то неизбежному. Затем последовало принятие поэтом революционных перемен и попытка осознать, что все-таки совершает революция. Но поэт никогда не шел на сделку со временем, не пытался угодить. В итоге он остался в творческом одиночестве, сосланный в Воронеж за дерзкие стихи о Сталине. Пожалуй, следующее заявление поэта, как никакое другое, точно свидетельствует о его жизненной позиции: "Нет, никогда, ничей я не был современник..."